Россия – мать, земля ненаглядная! Рожай побольше летниковых и не сгинешь. Они всегда помогут, всегда спасут. Как спас от безотцовщины двух малых детей Сазонова травматолог Летников. Как спас он тысячи других жизней и судеб .

* * *

Комментарии В. АЛФЁРОВА

Надеюсь, что меня простит читатель за не столь последовательное и лаконичное изложение событий. Но спустя многие годы поведать о восприятии разными альпинистами (при том находившимися в разных точках памирских гор) даже одних и тех же событий – дело не из простых. Я не прошу снисхождения. Я прошу понимания, ибо я пытался быть точен и искренним.

Наверное, я имею не больше, чем кто-либо прав на комментарии. Или меньше. И возможно, тем самым вторгаюсь в ту “деликатную” сферу, куда не следовало бы вторгаться. Может быть. Но этот случай особый. Мне не безразлична история воронежского альпинизма. Я и сам её участник. Этот случай - первый трагический, который, вне сомнения, изначально наложил отпечаток на всё дальнейшее развитие этого вида спорта в нашем городе. Тем, кто придерживается иного мнения, я напомню, что после рокового 1971 года (то есть после гибели И. Ваганова) и далее пока не сменилось поколение воронежских горовосходителей, не было команды, которая бы смогла принять участие и достойно выступить в первенстве страны. Как ни печально признавать, но сильная “Команда-71” фактически распалась. Вопрос “почему?” – остаётся открытым. Причин тому достаточно много, но об этом не стоит говорить. В последующие годы в чемпионатах Союза она не заявлялась. Хотя большая часть участников той экспедиции продолжала ходить в горы. “Базовым” для воронежцев стал кавказский альплагерь “Торпедо”. Я убеждён, что гибель Ваганова, тем или иным образом, отразилась на всех альпинистах и даже на тех воронежцах, кто шёл следом за этой первой командой.

… Прошли годы. Появились новые имена. Они начали “распускать крылья”. Потом окрепли и готовились к полёту. К большому полёту. В ходе подготовки ими пройдены технически сложные маршруты 5-й и 6-й категорий трудности, свидетельствовавшие о серъёзных намерениях и потенциальных возможностях ребят. Девяностые годы были, пожалуй, расцветом воронежского альпинизма. Несколько раз команды участвовали в первенствах ДСО в различных классах. И … вновь трагедия: при восхождении на памиро-алайскую Ак-Су летом 1985 года погиб Андрей Пронин.

Что это, рок? Случайность? Просчёты в подготовке альпинистов? Не знаю, не могу и не хочу судить. Я лишь могу описать то, что услышал от очевидцев, что “вещают” документы и высказать свою позицию. Напомню скептикам: годы уходят и у нас, и у Вас. Люди не только седеют, но, одновременно, и стареют. Со старостью всё, или почти всё, стирается из памяти. Наглухо и навсегда. Задумайтесь над этими истинами. Я над ними достаточно долго рассуждал и, в конце концов, пришёл к однозначному выводу. А вывод … – создание своего сайта. Его подготовка требуют времени, но он что-то, надеюсь, даст будущим альпинистам Воронежа. Он что-то им напомнит об истории восхождений. И о тех, кто прокладывал путь в будущее. В их будущее. Я бы не хотел, чтобы имена тех, с кем мне довелось ходить в горах и тех, о ком только слышал или узнал в ходе подготовки материалов для сайта, ушли в забытье. Это моя основная цель.

Мой будет сайт открыт для всех. И кто хочет, милости прошу, пишите. Можно и обо мне и, конечно, без лести. Тем закрытых я не вижу. А материалы обязательно, и без купюр, размещу на сайте. Пройдут годы, я уверен, молодёжь вновь “распустит крылья”. И вновь будет готовиться к Чемпионату страны. Нельзя же запретить мечтать о вершинах.

***

Часть I.

Итак, вертолёт МИ-4 бортовой номер 38286, который вёл Сачко Ю. И. 1 августа совершил полёт по маршруту село Джиргиталь – Алтын Мазар – ледник Федченко – ледник Бивуачный и высадил альпинистов в заданной точке. Как тогда и полагалось восхождение проводилось в честь какой-то даты, в данном случае в честь XXIV съезда КПСС. В заявке на полёт отмечалась цель - доставка команды альпинистов Воронежского областного комитета по физкультуре и спорту под пик Коммунизма. В маршрутном листе значилось: восхождение на пик Коммунизма по восточному контрфорсу (путь Буданова) 6-ой категории трудности. Маршрутный лист на восхождение был подписан представителем Федерации альпинизма СССР, мастером спрота И. Богачёвым.

. Вы, конечно, обратили внимание на то, что ледово-снежный обвал “падал на четвёрку, работавшую под ребром”. а погиб один. Резонен вопрос: как же так? На самом деле, преодолев рандклюфт, 7 августа в 14 часов 30 минут на стене начинали работать двое: Александр Стукалов и Вадим Рублёв - оба в красноярской обувке – резиновых галошах. (Надо сказать, что это был сильный тандем. К тому времени за плечами Рублёва имелся большой опыт прохождения сложных маршрутов, в том числе по сложным маршрутам на вершины Ушбы, Домбай-Ульгена, Чапдары, Чанчахи, Уларга, траверс вершин Аманауз и др.). Именно здесь начинался ключевой скальный трёхсотметровый участок. Причём, верёвка была цельная, специально подобрана по длине стены. Скалы крутые и сложные, но проходимые. И тот, и другой были хорошими скалолазами, потому-то и шли впереди. Они должны были обработать стартовую часть маршрута и закрепить перила для остальных членов команды, обеспечивая всем путь вверх. В то время другие члены экспедиции собирали воедино сброшенные с вертолёта продукты и снаряжение, найденные остатки предыдущей экспедиции, а также бензин и продукты, оставленные на вертолётной площадке ледника Федченко на высоте 3200 м. Их переносили в базовый лагерь, разместившийся на леднике Сталина (Коммунизма) на высоте 4600 м. под склонами пика Орджоникидзе.

Внизу, в четырёхстах метрах от стены, на снежной подушке ледника Бивуачный (5200 м), несколькими часами ранее расположилась красная высотная палатка. Это был штурмовой лагерь, из которого двое альпинистов ушли на стену и ещё двое - оставались: Ваганов готовил на примусе, а Сазонов занимался со снаряжением. Одновременно они должны были вести наблюдение за скалолазами и корректировать направление движения коллег в день обработки маршрута. Старт был дан: началась техническая работа непосредственно на стене. Первые волнения восходителей давно улеглись, погода их баловала, а будничная и привычная работа не предвещала ничего необычного.

Всё произошло внезапно, примерно в 15 час. 30 минут. Неожиданно громыхнуло. Содрогнулись горы. И… зловещая тишина. Верхняя двойка услышала сильный крик оставшихся у палатки ребят. Им, как никому иному, была видна динамика развития обвала. (Осознание того, что обвал неотвратимо дойдёт до них пришло, видимо, не сразу, а чуть позже. Минимум времени было упущено на раздумье. Возможно, сыграло наше русское “авось да небось”. Авось не дойдёт, небось пронесёт. Может быть, я не прав. Не прочувствовать некое оцепинение в таких случаях, на мой взгляд, противоестественно. Можно ли было им скрыться или они были обречены – сказать сложно. Скорее всего – над ними уже был занесён дамоклов меч. И ни минуты, а секунды решали их судьбу). Потом пошёл гул, созвучный с нарастающим скрежетом наезжающего поезда в перемешку с грохотом артеллериской кананады. Стукалов и Рублёв приготовились к худшему: один закрыл рот и нос майкой, другой - шерстяной рукавицей. В то же время Сазонов попытался укрыться на месте за небольшой ледовой складкой около палатки и лишь “краем глаза” увидел, что Ваганов “рванул” вперёд к стене, в надежде укрыться за стеной (до которой было около 200-300 метров) от стремительно надвигающейся лавины. То была естественная реакция организма, направленная на самосохранение. Однако … позже уже никто не видел его. Он исполнил всё, что мог сделать для верхней связки. А Сазонов видел только месиво и вскоре потерял сознание. Одновременно с криком перепонки ушей у верхней двойки начали испытывать сильное давление от воздуха, который стремительно шёл впереди лавинной массы.

Верхней двойке повезло. Это случайность, но случайность, замешенная на расчёте. Интуиция – незаменима в горах. Она, как правило, приходит с огромным практическим опытом восхождений. Если посмотреть на маршрут Буданова (*), то справа вверху находится висячий ледник. Одновременно, это место и сбора снега с верхнего вершинного яруса, и сброса льда. Внизу, подобные поля и ещё один висячий ледник (своеобразный конус “мусоросборника”). Ещё ниже и слева – те самые ключевые скалы. Как раз рядом с двойкой находилась скальная “балда” или, как выразился Александр Стукалов - “шишка”. Рядом: ни выше, ни ниже укрытия не было. Выйди двойка минут на 20 раньше или позже, то они бы прошли или не дошли до этого природного укрытия, сыгравшего роль “бомбоубежища”. Их бомбили “брызги” льда в пелене снега. Стукалова и Рублёва изрядно потрепало. Особенно ногти на пальцах рук. Во что бы то ни было надо было держаться. Волна пыталась оторвать их от стены и сбросить вниз, но ребята удержались. Молодцы. Через них прошла эта громадина льда, снега и камня. Через них прошла “белая смерть” и в прямом, и в переносном смысле. Что испытывает человек в этом случае? Наверное, сильнейший шок.

(*) – В сборнике “Побеждённые вершины”. 1968-1969 г. так описывается этот маршрут: группа Буданова “сумела преодолеть весьма серьёзные трудности северо-восточной стены, круто поднимающейся от ледника Бивуачного к северному вершинному гребню высотного полюса страны”.

Буданов Петр Павлович – 1920 года рождения, преподаватель физкультуры, заслуженный тренер СССР, мастер спорта международного класса, почётный мастер спорта СССР, многократный чемпион Советского Союза по альпинизму. Пятый из альпинистов, получивших в 1968 году звание “Снежный барс”, бессменный тренер и капитан - ленинградского “Спартака”.

Место вокруг “шишки” накрыло снегом, льдом и белой пылью. Пыль пыталась задушить их. Они вылезли, в буквальном смысле этого слова, из под снежной массы: всё забито снежной пылью и очки, и пуховые куртки, и карманы. Это стало их первым воскрешением. Напомню, что они был в галошах. Хорошо, что рюкзак остался и в нём сохранились ботинки. “Когда вылезли, страха не было. Было состояние некого возбуждения”, - рассказывал Стукалов, - “Я думал, что накрыло только нас, но после того, как мы не получили ответа на неоднократные крики, вот тогда-то пришёл страх. Страх за нижнюю двойку”. Внизу, на километры вокруг, всё было белым-бело и в комках льда. Часть маршрута Абалакова также побелела. Ощущение и осознание произошедшей трагедии стало причиной страха. Обратите внимание, был страх за своих товарищей - альпинистов. Подобное испытывают, по-моему, сильные люди.

О том, что произошло дальше с Вагановым и Сазоновым – можно только догадываться. Тонны льда и снега сделали своё “грязное” дело. Было нечто вроде мясорубки. Или точнее – шарово-ледовой мельницы. Воздушная волна, обрушившаяся масса снега и льда, несли Сазонова метров 150-200 и занесли в трещину. На следующий день, неподалёку от той самой трещины, нашли красную палатку штурмовой четвёрки. Весь ледник был усеян обломками “обкатанного” льда. Часть трещин забита. Забита наглухо. Даже ледовые сираки подчистило на пути. Мне довелось видеть фотографии ледника после обвала: впечатляющее зрелище с “чемоданами” из льда, хаотично разбросанными на полях ледника.

Облако снежной пыли и мзги, накрыв огромные площади ледника, ушло аж на соседний ледник и достигло базового лагеря “4600”, некоторые из палаток даже завалило. Там находились: начальник экспедиции - Эдуард Заев, врач - Альберт Летников (см. его фото у палатки), а также - Галина Заева и поляк Антони Вала (Antoni Wala). Они видели обвал и представляли его возможные последствия. Громаднейший кусок висячего ледника обрушился с высоты 6300 метров, потащив за собой фирн и снег с окружающих склонов на нижний висячий ледник. И тот - тоже рухнул. Волна снега перехлеснула Абалаковский маршрут. Белая пелена затмила солнце. Мрак окутал этот участок памирских гор, а чуть в стороне, солнечный диск светил как и прежде.

После того, как облако село, а это случилось спустя минут 40-50, Заев (сначала в 8-ми кратный бинокль, а затем в 40-кратную подзорную трубу) увидел двойку, позже – ещё одного человека. То были люди без имён и выглядели они тёмными штришками на белом поле. Имена они обрели потом. Для выхода вверх с базового лагеря уже готовилась группа помощи, которая помимо аптечки взяла всё необходимое, в том числе зонды и лавинные лапаты. Между тем, Стукалов и Рублёв после спуска на ледник, оценив обстановку, поняли, что вдвоём им мало что удастся сделать. А потому - срочно начали спуск в базовый лагерь. Именно их видел Заев в трубу, но тогда он не знал: какую из двоек рассматривал в окуляр. К сожалению, группы разошлись: одни спускались по правому, другие – по левому склону ледовой подушки. В лагере ребята нашли записку, написанную Заевым на картонке для Глушко и Чупрынина, суть которой следующая: “Произошёл обвал. Группа Стукалова погибла. По прибытии в лагерь присоединяйтесь к нам”. Для них строки означали более, чем гром среди ясного неба, поскольку это было уже второе их воскрешение из небытия.

Как я уже говорил, часть группы во время обвала находилась в базовом лагере. Это в трёх-четырёх часах хода до начала маршрута. Бородацкий, Глушко и Родивилов, Солодовников, Чупрынин и Шоломко отсутствовали. Одни переносили бензин и груз с вертолётной площадки (3200 м), другие - собирали остатки подуктов, которые ранее были сброшены с воздуха, но не на снег, как расчитывали бросавшие, а на лёд, как оказалось. Грузы упали в разные места. Что-то осталось, но значительная часть провианта и горючего разбилась. Вспоминая прошлое, Глушко пояснил мне: “от них остался только “пшик”. И показал свидетельство тому – снимок помятой канистры с пробоиной “в два кулака”. Зато были найдены хорошо сохранившиеся продукты предшествующей узбекской экспедиции “Мехната”. Как выразился Заев: “Эльчибековцы всегда жили богато. Им всё забрасывалось с вертолётов” (*). Из очередной “продуктовой” ходки Глушко и Чупрынин вернулись на основную базу в хорошем настроении и не знали о случившемся. Они слышали грохот, но мало ли подобного происходит в горах. Позже они узнали о случившимся и также отправились вверх на поиски ребят. На ледовой подушке все и встретились.

(*) – Вте годы имя Вадим Эльчибеков и узбекский альпинизм звучали как синоним. Эльчибеков – заслуженный мастер спорта по альпинизму, “Снежный барс”, руководитель многих узбекских экспедиций ( примечание Алфёрова В.)

Одиночным же альпинистом оказался Сазонов. Его нашли около 18-ти часов сильно побитым. Уже смеркалось. Нашли по кровавым следам и крикам. Но в статье не говорится, что он в бессознательном состоянии попал в сорокаметровую трещину. Трещина имела дно (или двойное дно), достаточно крутые стены и некое подобие сложного выхода из ледового лабиринта. “Как так: сорок метров падать и остаться живым?”, - спросите Вы и будеты правы. Да, бывает то, что не укладывается в рамки обычного понимания. Очевидно, поток воздуха был настолько сильным, что не только забросил Сазонова в трещину, но и поддержал его при падении. Воздушная подушка. Мистика? Фантастика. Не думаю. Но слава Богу, что мистика и фантастика в реалиях сделали своё дело: он побитый как-то остался жив (?!), вылез из сосулистой пасти трещины с крутыми стенами и нашёл в себе силы самостоятельно выйти на ледник. Но шёл не туда. Он шёл к сиракам, в самую вздыбленную часть ледника. Инстинкт самосохранения подвёл его в тот час, не подсказал ему правильного пути. Сазонов находился вне сознания, но при жизни, а тело представляло один сплошной синяк. По нему прошёлся весь этот страшный шквал, но главное было в том, что он остался жив.

…Как пояснили мне Заевы у Игоря Сазонова были перелом основания черепа и переносицы, разорваны ноздри и губа, многочисленные кровопотёки. Лицо представляло сплошную окровавленную массу. Впрочем, и тело – тоже. Он часто терял сознание, что-то бормотал и просил не сообщать о произошедшем жене. Боялся, что она не перенесёт известия. Сильнейший шок и ушибы повлекли за собой раздвоение личности. Он, как бы видел себя со стороны, рассказывая, как какой-то человек идёт в красной пуховке (он, действительно, был в красной пуховке) по огромному леднику, а вокруг горы и горы, но не кавказские… Он не понимал, что видел перед собой реальные вершины Памира. Галлюцинации и явь перемешались в полуобмарочном состоянии пострадавшего.

Поднявшись к месту трагедии, группа разделилась надвое: Рублёв (он был начспасом экспедиции), Стукалов и Солодовников выдвинулись на поиски Ваганова, а Сазонов в сопровождении Летникова, Заевых (на снимке - Галина Заева), Бородацкого и Вала начали спуск в базовый лагерь. Порою он продвигался сам (при поддержке, конечно же). Летников бесконечно стимулировал его уколами прямо через пуховку и брюки. Заевы отмечали, что апетечка врача была не хуже, чем в Кремлёвской больнице. До прихода Летникова жизнь Сазонова висела на волоске, но теперь она попала в его крепкие руки. Галюцинации отходили прочь, жизнь снова обретала смысл. “Игорь был не только физически сильным человеком, - говорила мне Галина,- но и чрезвычайно волевым”. Он верил ей больше, чем кому-либо. Она старалась говорить ему правду, настраивая на час – полтора ходьбы, но времени на спуск потребовалось больше. Хоть и палаточный дом, но он приближался.“Последний взлёт”, - сказал ему Заев, подходя к палаткам базового лагеря. “Не врёшь?”, – ответил Сазонов, - “Ну, ладно, пойду ”. И собравшись, как-то передвигал ноги. А Заев иногда врал ему, так надо было. Как ни странно, но “враньё” придавало силы. Последние метры Эдик нёс его на себе. (То была борьба за жизнь друга. И они выиграли эту длительную, полную трагизма битву. Здоровые были мужики и не только в физическом смысле. Я склоняю перед ними голову). Только к половине четвёртого утра они достигли цели и уже через час, Бородацкий и Заев опять двинулись вверх.

На полях “ледовой подушки” шёл тщательный осмотр места аварии. Когда стемнело, включили фонари. Единственное с чем им тогда повезло, так это с луной. Огромная и мертвяще голубая она изменила восприятие гор Их очертания обрели ещё больший объём, удлинились тени. Реальный мир оделся в неземные краски, но в лунном свете хоть что-то было видно. Напряжение от ночной обстановки, травмированная психика ребят и ледовый оскал верхних ледопадов соединились воедино. Всё было настроено потив них, а главное - время незаметно ускользало. То была самая сложная ночь. И всё же, они надеялись на чудо…

Вечером рокового дня и последующие дни велись активные поиски Ваганова. К месту трагедии поднялись другие члены экспедиции: Глушко, Родивилов, Чупрынин, Шоломко. Последовательно обследованы полузасыпанные и оставшиеся трещины, тщательно осмотрены лавинные конуса, с помощью лопат вскрыты некоторые характерные формы рельефа. Словом, просмотрено всё, что могло сокрыть Ваганова, что вызывало хоть малейшее подозрение и надежду. Не могли проткнуть спрессованную толщу даже металлические лавинные щупы (зонды). “Масса снега и льда была настолько плотной, что спасательные зонды входили на глубину 30-50 сантиметров и лишь в отдельных местах – на 1,5-2 метра” - отметит потом Николай Шоломко.

Получилось так, что в ту самую трещину 8-го августа в 10 часов пришлось “дюльферять” всем. Это произошло после сигнала о повторном сходе лавины, поступившего от Игоря Глушко, который наблюдал за поведением висячих ледников. Заблаговременно в трещину (как в вынужденное убежище на всякий случай) была спущена перильная верёвка.

(*) – Кстати, литовцам тоже не повезло на этом “заколдованном” маршруте Буданова. Один из участников заболел и всей группе пришлось спускаться вниз, так и не достигнув вершины.